У Мырикова вытянулось лицо. Это был удар ниже пояса. Мысль о том, что может существовать разница в классе билетов для участников возглавляемой им группы, да еще не в его начальственную пользу, совершенно не приходила ему в голову.
«Ах, ты, негр гнусный… – чертыхнулся он про себя. – Армяшку, значит, в первый класс пристроил, наверх, а меня в общий вагон засадил… – Баранов с Кимом почему-то у него такой ненависти не вызывали. – Ну, ладно, – подумал он, – дай только взлетим…» – и пошел в свою сторону.
Армен поднялся в верхний салон и осмотрелся…
Если рай на земле и существовал, то находился он строго на втором этаже «Боинга» компании «Pan American», прогревающего двенадцатого октября 1984 года турбины для беспосадочного полета по маршруту Москва – Нью-Йорк. Это был «Боинг» неизвестно какой по номеру, но точно самый большой и комфортабельный самолет в мире. Особенно для Армена, прожившего честно, и иногда не очень, двадцать восемь лет жизни, курсируя в основном по маршруту: Тбилиси – Ереван – Москва – обратно, используя аэрофлотовские воздушные суда, плюс единожды – Тбилиси – Барнаул – Тбилиси бесплатно, в дурно пахнущем общем вагоне. Раньше такие самолеты он видел только на рекламных плакатах и всегда смотрел без зависти на этих воздушных извозчиков чужой жизни, поскольку завидовать тому, чему не суждено осуществиться никогда – глупо. А еще он имел довольно частую возможность рассмотреть железную птицу детально, в разрезе, где особенно хорошо была видна возвышающаяся над линией фюзеляжа ее головная двухэтажная часть. Разрез этот, расчерченный от руки красным на большие неравные части, был стилизован под схему разделки мясной туши и висел в туалете тбилисской квартиры Художника. И вот теперь, попав в самый центр головы небесного красавца, причем на самых законных основаниях, он получил возможность не спеша и по-хозяйски провести полную идентификацию образа и факта. Его широченное кресло находилось с краю, у окна. Он сделал пару шагов по мягкому зеленому ковру, с размаху бухнулся в пружинистую мягкость и выглянул в окно.
«Еще не там, но зато уже и не здесь…» – выплыла приятная мысль.