сценарий Ив Робер
продюсер Даниель Делорм, Ив Робер
оператор Рене Матлен
композитор Владимир Косма
художник Жак Д’Овидио, Андре Лабюсьер, Pierre Tyberghein

"Жил-был на свете Чудик. У него, как и у нашего, шукшинского, Чудика, все было — сварливая жена, большое хозяйство, много обязанностей и не было только одного — свободы. Чудик был славный парень, работы не чурался, да ведь нельзя же все время работать, когда в реке толстенные лини сами так и просятся в руки, птицы в лесу заливаются трелями, цветы распускают свои разноцветные бутоны, а воздух такой чистый, а небо такое голубое… И решил однажды Чудик, что не будет он работать. Лег в кровать и сказал, что отпуск у него — бессрочный. Да только из всех дел, как известно, самое трудное — безделье, особенно если вся деревня разделилась на два лагеря — трудяг, которые не могут позволить односельчанину так ловко увиливать от того, чем они должны заниматься каждый день, и тех, кто философию Чудика охотно принял и отправился — кто в кровать, кто на рыбалку…
Вот такой нехитрый сюжет у этой замечательной французской комедии, снятой мэтром французского кино Ивом Робером, создателем бессмертной дилогии о приключениях Высокого Блондина Франсуа Перрена и еще десятка культовых и просто очень хороших комедий.
В 60-е гг., когда все большие обороты набирала «новая волна» и молодые кинематографисты все дальше старались уходить от канонизированных стереотипов классического кино, Ив Робер, уже разменявший 4-й десяток и числившийся соответственно в ряду мастеровитых «папаш», тоже по-своему внял призывам молодого поколения. На заре эпохи «бархатных студенческих революций» режиссер по-своему ответил на идеалистические призывы к всеобщей справедливости и равенству в фильме «Блаженный Александр».
Я не знаю, было ли это пародией на появлявшиеся в массовом порядке в 60-е фильмы о бунтарях без идеала или просто так получилось, но на свое время фильм лег идеально. Вместо мечтателей-идеалистов, бьющихся за блага народные — простая мужицкая душа, которой не нужно ничего, кроме тишины и покоя. Вместо свиней-полицейских и озверевших капиталистов — деревенские трудяги, вскипевшие ненавистью к тому, кто покинул их ряды и тем несказанно осчастливил себя. Вместо революционера-лидера, изрекающего истину, деревенский тюфяк, внесший сумятицу в стройные ряды пролетариев лишь тем, что в один прекрасный день плюнул на все и улегся спать! Вместо индустриальных махин — тыквенные плантации и пшеничные поля. Только происходит все именно по схеме «бунтаря без идеала».
Александр решился нарушить серую рутину трудовых будней, нарушить выработанную и успешно действующую с библейских времен программу «6 дней работай, а 7-й посвяти Богу», в которой работа — самый главный, самый важный и самый превозносимый отрезок времени. Он вдруг стал для людей альтернативой. А ведь можно и так! — подумали они.
Причем режиссер вовсе не говорит, что, мол, вот он — свободный человек, что вот так, мол, и надо. Отнюдь. На примере Александра показана и обратная сторона такой лежебоковой философии: дурной пример заразителен, особенно, если перспективы, предоставляемые им, так прекрасны. Стоило одному винтику механизма — Александру — выпасть, как встала работа во всей деревне! Все занялись одним делом — водворением отщепенца на его законное место. ничего не напоминает? Лично мне — очень популярную у нас в свое время погоню за стилягами, Афонями и тунеядцами.
Робер просто говорит — дайте человеку жить так как он хочет, дайте ему время отдохнуть, и он сам обязательно возьмется за работу, но делать ее будет с удовольствием. Не стоит превращать жизнь в сплошной поток рутинной работы, которую делаешь так, лишь бы она поскорей сделалась кое-как. Не стоит думать. что на том свете отдохнешь. Нужно иногда остановиться и устроить себе маленькую сиесту, иначе ведь сбрендишь или сопьешься, что, впрочем, чаще всего и происходит.
Затюканный, забитый, заработавшийся Александр отдохнул и стал счастливым человеком! Неужели эти месяцы, за которые он по-настоящему стал ценить жизнь и радоваться ей, не стоят центнера сгнивших тыкв, причем лично его тыкв? В моем понимании счастье стоит гораздо дороже.
Вряд ли этот фильм показывали в советском прокате. Я даже уверен, что не показывали. «Блаженный Александр» был опасен. Потому что советский рабочий люд, измученный однообразным трудом, колхозники, замордованные трудоднями и служащие в тоскливых душных кабинетах, заваленные серой рутиной, могли последовать примеру Александра, перестать просыпаться по звонку будильника, топать в полусне на заводы, по звонку возвращаться оттуда и валиться спать, чтобы утром, еле продрав глаза, опять плестись на ненавистный завод. Я — за то, чтоб работа была в радость и за то, чтобы человек мог отдыхать, если чувствует в этом потребность!
Может быть я и не прав. Но на моей стороне Ив Робер и Филипп Нуаре. Для Робера это не первая лента, наполненная восхитительной деревенской романтикой и крошечными победами «бунтарей поневоле». Достаточно вспомнить принесшую грандиозный успех Луи де Фюнесу комедию «Не пойман — не вор», в которой браконьер Блеро ставит на уши всю деревню. Впрочем, Робер был не единственным, кто заметил в сельской тишине отголоски большой жизни. Картины «Чудик в Париже», «Суп с капустой», «Злоключения Альфреда», «Новобранцы идут на войну» — тому подтверждение.
Филипп Нуаре идеально вписался в роль счастливчика, говоря стихами Пушкина, «нашедшего покой в уединенье» — он так мил, по-деревенски нетороплив, могуч, прост и в тоже время хитер, что лучшего кандидата на эту роль Робер бы и не сыскал. Как всегда, блестящие актеры второго плана — Жан Карме, Поль Пребуа и др. — чудесным образом дополняют соло Нуаре. Кроме того, одну из первых заметных ролей в фильме сыграл Пьер Ришар. Робер своей будущей главной звезде здесь отвел не самую большую роль, но позволил блеснуть комическим мастерством.
Этот фильм стал плацдармом для успешной карьеры еще одного великого человека — Владимира Косма, без которого невозможно представить французское кино второй половины 20-го века. Роберу молодого композитора порекомендовал великий Мишель Легран, Косма в кино прижился и его музыка стала символом французского кино. Душевная, романтичная, мелодичная, живая — она звучит и в этом фильме.
За шумом города мы разучились ценить деревню, которая почти совсем перестала появляться в большом кино. Окруженные бешеным кружением жизни, мы разучаемся ценить сладкие минуты отдыха. За сутолокой спецэффектов, блокбастеров и зрелищного кино разучились ценить кино, в которое влюбляешься с первого кадра — и вовсе не за 3-Д нарисованную красоту. Ее и в нашем мире достаточно, красоты-то. Просто надо чаще оглядываться вокруг, чаще останавливаться на бегу. И тогда можно будет заметить и даже вернуть для себя первозданное волшебство кинематографа, именно в таком виде, в каком его дарит этот фильм."