Хроника жизни и творчества Геннадия Шпаликова

1937 6 сентября — родился в г. Сегеже Карело-Финской АССР в семье Федора Григорьевича Шпаликова (1908 - 1945) и Людмилы Никифоровны (1918-1985).
1939 Семья переезжает (возвращается) в Москву. «Младенчество свое помню плохо. До пяти лет — туман...»1
1941 Осень — вместе с Военно-Инженерной академией им. Куйбышева (где служил отец) — эвакуация в Киргизию, в поселок Ала-Арча, что под Фрунзе.
1943 Возвращение в Москву. «...В Москве поехали на старой машине домой. Стояла зима... В нашей квартире — разбой. Не украли ничего, но нагажено, перепачкано все и всюду...»
1945 29 января — в Западной Польше погибает отец, инженер-подполковник Федор Григорьевич Шпаликов. «...Скоро отец уехал на фронт. Позже он приезжал в отпуск, на неделю, кажется, а в феврале — погиб, вернее, пропал без вести. Мы с сестренкой2 не ревели. По малолетству». Сентябрь — идет в 1-й класс школы No. 153 Ленинградского района г. Москвы.
1947 Военкоматом Ленинградского района направляется в Киевское Суворовское военное училище. Начинает писать стихи и рассказы.
1955 26 июня — в республиканской украинской газете «Сталинское племя» — первая публикация, напечатаны «Два стихотворения». Июль — заканчивает Киевское Суворовское военное училище и направляется в Московское Краснознаменное военное училище им. Верховного Совета РСФСР. 1 ноября — в газете «Сталинское племя» опубликована подборка стихотворений под общим названием «Лирические стихи».
1956 С января по март — находится в Хлебниковском военном госпитале по случаю тяжелого ранения ноги в ходе батальонных учений. «Я лежал где-то в Хлебникове, заросший, небритый, обыкновенный солдат со средним образованием, мало чем отличающийся от остальных». 7 марта — окружной медицинской комиссией признается негодным для дальнейшего пребывания в училище и отчисляется по состоянию здоровья. Август — поступает на сценарный факультет ВГИКа (Всесоюзного государственного института кинематографии). «...Меня приняли во ВГИК. Пройдя чудовищный конкурс, я попал в один из самых интересных институтов. Радости не было, легкости тоже. Ответственность за будущее и настоящее — это самое главное в мыслях и тогда и сейчас. Как-то все сложится впереди». Знакомится с людьми, дружба с которыми пройдет через всю его жизнь; кому он посвятит многие стихотворения; кого он сделает просто героями своих стихов — режиссер Юлий Файт, сценарист Павел Финн, оператор Александр Княжинский...
1959 29 марта — женится на Наталье Рязанцевой, студентке сценарного факультета ВГИКа.
1960 Сценарий «Причал» утверждается к постановке на к/с «Мосфильм». Молодой режиссер В. Китайский, который должен ставить фильм, кончает с собой.
1961 Оканчивает учебу во ВГИКе.
1962 По сценарию Г. Шпаликова снимается фильм «Трамвай в другие города» (режиссер Ю. Файт). В. Туров снимает картину «Звезда на пряжке».— Осень — расстается с Н.Б. Рязанцевой. Зима — связывает свою судьбу с актрисой Инной Гулая (1940-1990).
1963 19 марта — рождение дочери Дарьи. М. Хуциевым снимается фильм «Застава Ильича». Первый вариант картины принят не был.
1964 Выход фильма «Я шагаю по Москве» (режиссер Г. Данелия).
1965 Выходит исправленный вариант картины М. Хуциева «Застава Ильича» под новым названием — «Мне двадцать лет». В эпизодической роли (единственный раз в своей жизни) снимается Андрей Тарковский. В. Туров ставит фильм «Я родом из детства».
1966 Первый и единственный фильм, снятый Г. Шпаликовым по своему сценарию — «Долгая счастливая жизнь»,— удостаивается премии на фестивале авторского кино в Бергамо (Италия).
1970 Л. Шепитько ставит фильм «Ты и Я». «...Шепитько прочла точно. В разрозненных внешне вещах угадала или почувствовала общность замысла, настроения».
1972 Картину «Пой песню, поэт» о Сергее Есенине, одном из самых любимых поэтов Шпаликова, снимает С. Урусевский.
1974 1 ноября — трагически ушел из жизни. Это произошло в Доме творчества «Переделкино». Похоронен на Ваганьковском кладбище.

О Геннадии Шпаликове рассказывает
кинорежиссер Петр Ефимович ТОДОРОВСКИЙ:

Трудно представить Генку Шпаликова солидным шестидесятилетним мужчиной, -- он остался в памяти молодым, обаятельным парнем с широко расставленными глазами и вместе с тем -- одиноким, заброшенным, неустроенным... Я с ним познакомился, когда он работал с Хуциевым над «Заставой Ильича», -- в огромной коммунальной квартире у него была маленькая комнатушка, где он жил с женой и ребенком, однако собирались в этой коммуналке замечательные персонажи...
В этой компании были люди примерно моего возраста -- кинорежиссеры Венгеров, Хуциев, Швейцер... Шпаликов же был совсем молодой, ему было тогда всего двадцать четыре года. После премьеры моего фильма «Верность», помнится, состоялся один из первых наших совместных гитарных вечеров. Сохранились очень хорошие записи, где поет Генка, поет Окуджава, я им подыгрываю... В принципе, на таких встречах мы и знакомились, там образовывались дружбы, складывались судьбы.
Ну а еще до этого я поехал в Петербург к Окуджаве, тогда он жил там (мы вместе писали сценарий) -- и, как я помню, нас собирал у себя Венгеров. Была, мне помнится, чудесная зимняя ночь... вдруг к утру в нашей компании появился Галич, потом появился Исаак Шварц, появился неожиданно Митта. И это все длилось иногда по два-три дня, незаметно пролетали часы под гитару, под хорошее вино, мы слушали песни, -- и там тоже всегда был Генка Шпаликов.

... Вообще же мы по-настоящему познакомились с ним на съемках фильма «Никогда». Он вдруг сказал мне: «Слушай, а я НИКОГДА не видел моря». И я взял его с собой -- он всю неделю купался в море, пил вино и пел песни.
Знаете, поначалу я не особенно прислушивался к его стихам. А мелодии были у него одни и те же, непритязательные... Так что поначалу его в нашей компании и не воспринимали как какого-то серьезного барда, как, допустим, Булата. Казалось, ну да, пишет какие-то песенки, пишет для себя, а потом, когда я вчитался, когда вслушался, то понял, какой это серьезный замечательный поэт.
Я должен сказать, что, когда я вдруг набрел у него на эти строки -- «Рио-Рита», «Рио-Рита», вертится фокстрот, на площадке танцевальной сорок первый год», -- я просто задрожал, я понял, что мой фильм (я снимал «Военно-полевой роман») без этих слов в чем-то очень сильно потеряет или чего-то не найдет... Удивительно, что эта песня, легкая такая стилизация, вроде бы, в итоге стала не просто песней, стала частью драматургии нашего фильма. Я ее сам и исполнил. Мне иногда говорят: это ваша песня, такое ощущение, что эту песню написал Тодоровский. Самое поразительное -- Генке Шпаликову в сорок первом году было четыре года!.. Я не знаю, как он спустя много лет вспомнил этот летний день -- я-то помню это сумасшедшее время, как мы бегали по этим скверикам, садикам, с гитарами, дергали девчонок за косы, совершенно не чувствуя, что на нас наступают эти страшные четыре года войны... И этот четырехлетний мальчик запомнил и в этих строфах -- «городок провинциальный, летняя жара» -- точно описал эту атмосферу, эту беззаботность, эту безответственность, это непонимание того, что сейчас случится...
Он хотел писать сценарий с таким названием -- «Лейтенант Надежда», мы с ним об этом говорили. Он много понимал и знал про эту войну, понимал, что произошло с нашим народом, с нашими бесчисленными жертвами...
К сожалению, Генка много пил -- пил, как часто это бывает с мужчинами, от мужского одиночества, жена от него ушла, мать его тоже не пускала, он болтался по друзьям, средств к существованию не было, и самое больное место -- он писал, но писал не то, что хотел... У него была огромная масса замыслов, о которых он рассказывал. И почти ничего не удалось воплотить.
Пока Хуциев разворачивался со своим огромным проектом «Застава Ильича», он сел и одним махом написал «Я шагаю по Москве». Вот какой запал у него был... Его, кстати, Данелия звал в шутку Гена Цвале. И что самое поразительное -- в этой киношной компании, где были люди, прошедшие войну, заслужившие что-то, совсем не чувствовалась разница в возрасте с этим, ну, вроде бы мальчишкой...
Он в те годы жил легко, действительно шагал по Москве, все его знали, любили, женщины его любили... Так что фильм Данелии был просто частью его самого, частью его характера...

Я не могу претендовать на то, что знал его глубоко. Нет, наши встречи были короткими, мимолетными, то на банкете, то на вечеринке... Иногда я видел его страшно мрачным, опустошенным. Я знаю, что в самый последний период своей жизни он работал над сценарием о Маяковском. И эта судьба оказывала на него свое воздействие -- у него, как мне рассказывали, были острые приступы отчаяния, депрессии.
Он был сценарист. Кинодраматург. И я точно знаю, хотя наши встречи были очень короткими: то, что он писал, его не устраивало, а то, что он хотел написать, -- не шло. Он подавал заявки, много заявок, пытался заинтересовать киностудии своими идеями... Но, видимо, наступала уже другая эпоха, в которую он не вписывался. Но Генка не сдавался. Он писал.
Я видел его буквально за день до смерти -- на могиле Ромма. В то время он жил в Переделкино, в Доме творчества, приехал оттуда живой, бодрый, сказал нам со Швейцером, что очень много работает... И на следующий день его не стало. Я считаю, что это был какой-то приступ. И -- накопившееся ощущение невостребованности.

О Геннадии Шпаликове говорит Белла Ахмадулина

Некогда, много лет назад, я увидела его веселым, сияющим, источающим сияние: глаз, лица, улыбки.
Я видела его последние, вернее, предпоследние дни. Трагическая, как бы несбывшаяся жизнь, совершенное одиночество, лютая унизительная нужда.
Я была его товарищ, желала быть вспомогательным другом. Но я не Тот, кто ведает жизнью и смертью.
Геннадий Шпаликов урожден поэтом. Читатель его вольных стихотворений и всегда подневольных сценариев поймет без моей указки и без моего указания, что Шпаликов - изначально поэт, ищущий воли, не добывший свободы, кроме той, о коей не пишу. А тут еще зависимость от кинематографа, этого ужасного, проклятого "совкино"... Это была подневольность свободолюбивых людей.
Если принять к сведению ума, что это значит: "шестидесятники"? Булата Окуджаву раздражало и огорчало это неправедное сочетание слогов и людей. Геннадий Шпаликов - есть самый хрупкий, трагический силуэт и символ этого промежутка между временем и временем. Некоторые - и я - как-то выжили, прижились. Шпаликов - не сумел, не выжил. Это благородно.